Боль, которая никогда не утихнет

О том, как двадцать лет назад Будённовск пережил налёт банды Басаева, «Открытой» рассказал бывший главный милиционер Ставропольского края Виктор МЕДВЕДИЦКОВ  

Дата 14 июня 1995 года стала самой скорбной в современной истории Ставрополья. Тогда на Буденновск напало около двухсот боевиков во главе с Басаевым, который изначально планировал добраться до Минеральных Вод и захватить самолет на Москву.

Первый бой с боевиками приняли местная милиция и служащие  дислоцированной в городе воинской части внутренних войск.

Боевики захватили в заложники более 1800 человек и пять суток под дулами автоматов держали их в изнурительном июньском пекле в главном корпусе центральной районной больницы. В заложниках оказались старики, дети, женщины, медперсонал, роженицы, только что появившиеся на свет малыши.

Город был оцеплен, из Москвы прибыл спецназ «Альфа» и «Вымпел». Спецназовцы освободили около сотни человек, взяв не особо охраняемые террористами неврологическое и травматологическое отделения. Но подняться выше первого этажа центрального корпуса им не дали - боевики выставили из заложников живой заслон, после чего штурм пришлось прекратить.

Последовали переговоры, условия диктовал Басаев. Взяв заложников, боевики на автобусах покинули территорию края и скрылись в Чечне. Итогом налета террористов стала гибель около 147 человек, более 440 получили огнестрельные ранения различной степени тяжести. Расследование обстоятельств налета шло пять с лишним лет, дело насчитывает более 150 томов.

О тех событиях написаны статьи и книги, авторы анализируют имеющиеся факты произошедшей в Буденновске трагедии, приказы военных, решения высших руководителей государства, поведение политиков и, конечно, размышляют о причинах и последствиях случившегося. Понять и осмыслить - естественная реакция любого исследователя, но не всегда при этом удается остаться вне политики, которая неминуемо заслоняет собой саму трагедию, затмевает горе и боль тысяч людей.

Сегодня мы публикуем отрывки из готовящейся к изданию книги бывшего руководителя Управления внутренних дел по Ставропольскому краю Виктора Медведицкова, эксклюзивно предоставленные им редакции.

Конечно, его воспоминания не дают абсолютно полной картины   буденновской трагедии, ведь он пишет только о том, что прошло перед его глазами, о тех эпизодах, в которых тогдашний главный милиционер края принимал  личное участие. В своем рассказе он не позволяет себе ни домыслов, ни версий. И поэтому у читателя, возможно, возникнет ощущение недосказанности, фрагментарности. Но эти воспоминания, не сомневаемся, многое проясняют в обстоятельствах случившегося, в первую очередь, своей беспристрастностью и попыткой автора быть предельно объективным - перед собой и читателем.

Итак, о том, каким июнь 1995 года запомнил наш земляк, глава ставропольской милиции с 1992 по 1995 год Виктор Константинович МЕДВЕДИЦКОВ (на снимке ).

    «Брат, там люди гибнут!..»  

В течение всех минувших лет, прошедших после буденновской трагедии, многие пытались вызвать меня на откровенный разговор, прося поделиться виденным и пережитым. Это разные должностные лица, коллеги по работе и, конечно, журналисты. Меня укоряли, что молчу и о той трагедии публично не вымолвил ни слова. Но для этого молчания у меня были свои причины, хотя, наверное, самому было бы легче - закричать, выплеснуть эмоции, облечь боль в слова скорби.

Теперь я, наконец, решился написать о том, что видел собственными глазами. Но о долгом молчании ничуть не сожалею. Напротив, считаю, что поступил верно - нельзя пороть горячку в таких делах. Мой рассказ - это не попытка оправдать в чем-то себя. Да и можно ли оправдаться перед погибшими и ранеными, тысячами психически надломленных людей, а по большому счету - перед всеми гражданами России?! Это возврат в прошлое, который необходим нам всем для того, чтобы не совершить ошибок в будущем, быть готовым к вызовам времени, быть мудрее и человечнее.

В тот день, 14 июня 1995 года, с утра я находился в своем кабинете. Работы, как всегда, невпроворот. В 12:25 раздается звонок, докладывает начальник Буденновского РОВД Николай Ляшенко: «На город нападение, везде стрельба. Много бородатых вооруженных людей!..» На этом связь прервалась. Мои попытки связаться с Николаем Андреевичем успехом не увенчались. Минут через десять узел связи УВД соединяет меня с отделением ГАИ, дислоцированным в Буденновске, но в другой его части. Кто-то из сотрудников сообщает, что в разных районах города слышна стрельба, среди гражданского населения и личного состава РОВД много убитых и раненых.

Даю задание на уточнение обстановки. Немедленно набираю главу края Евгения Семеновича Кузнецова, звоню в прокуратуру и МВД России. Министр внутренних дел Виктор Федорович Ерин в это время находился в Сочи. Докладываю его первому заму Михаилу Егорову. Следом собираю руководящий состав УВД, распределяю обязанности.

К часу дня через ГАИ Буденновского РОВД получаем информацию, что обстановка накаляется, боевики хватают заложников. Объявляю тревогу в прилегающих к Буденновску райотделах милиции, даю команду о срочном направлении туда сил и средств ОМОНа и СОБРа. Связываюсь с командующим Северо-Кавказским особым пограничным округом Виктором Земцовым, рассказываю о ситуации, прошу вертолет.

Очень скоро вертолет с бойцами ОМОНа во главе с моим заместителем Николаем Кривцовым и начальником управления охраны общественного порядка УВД Владимиром Черновым вылетает на место. Соединяюсь с министром здравоохранения Николаем Шибковым, прошу направить в Буденновск санитарные машины с врачами и медикаментами.

Звоню в Северо-Кавказский округ внутренних войск, прошу отдать распоряжение о направлении в Буденновск частей внутренних войск с бронетехникой из числа дислоцированных в крае. Там отвечают: «Нужно получить письменное боевое распоряжение главкома Внутренних войск МВД России».

Нахожу командира полка внутренних войск, дислоцированного в соседнем с Буденновском Благодарненском районе, Новикова: «Брат, там люди гибнут, помогай!» Тот под личную ответственность незамедлительно направляет в Буденновск спецназ полка и три бронетранспортера. Впоследствии узнаю, что за это не согласованное с командованием решение, но столь необходимое и своевременное в той ситуации Новиков был отстранен от занимаемой должности и едва не уволен.

По вновь полученным сведениям, боевики захватили здание администрации, штурмовали местное отделение Сбербанка, редакцию местной газеты, обстреляли отдел ФСБ, а главное - захватили большое число гражданских лиц в центральной районной больнице.

    Царила неразбериха  

Где-то в пять вечера из Сочи в Ставрополь прилетает министр МВД России Ерин. На вертолете погранвойск прилетаем с ним в Буденновск. По дороге в РОВД встречаем несколько расстрелянных автомашин, дымящийся дом, всюду следы обстрела.

Подъезжаем к райотделу. Фасад здания во многих местах посечен пулями, выбиты оконные стекла, внутри, в переходе из фойе на задний двор, пятеро окровавленных тел наших сотрудников, во дворе - шестеро убитых боевиков, все с бородами.

В кабинете у начальника райотдела Ерин заслушивает доклады Николая Ляшенко, начальника УФСБ по краю Олега Романова и других руководителей. Картина - удручающая.

Узнаю, что неподалеку от села Прасковея экипаж ОГАИ Буденновского РОВД в составе Ю. Попова, Г. Герасименко и С. Чепуркина остановил колонну крытых тентами грузовиков, сопровождаемую автомашиной ГАИ. Находившиеся в ней люди в форме заявили, что сопровождают «Груз 200». Сейчас невозможно назвать причину, по которой наши ребята решили сопровождать автоколонну до самого райотдела, чтобы там уже разобраться в обстоятельствах дела, - на подъезде к РОВД их расстреляли.

После этого боевики начали штурм райотдела. Другие бандиты на машинах рассредоточились по городу, захватили здание администрации, вывесив на нем зеленый флаг Ичкерии, другие объекты. Одновременно на улицах задерживали людей и группами гнали их в больницу. Кого-то убивали на месте.

Министр Ерин начинает организовывать работу Оперативного штаба по проведению антитеррористической операции. Мне поручается зачистка города и обеспечение общественного порядка. Силами УВД края совместно с другими усиленными группами отрабатываем кварталы и микрорайоны, берем под охрану особо важные объекты, выставляем посты на въездах и выездах, оцепление вокруг больницы.

К этому времени в город прибыли директор ФСБ России Сергей Степашин, замминистра внутренних дел Михаил Егоров, заместитель генпрокурора РФ (по-моему, Гайданов), командующий Северо-Кавказским округом Минобороны Анатолий Квашнин, кто-то из заместителей командующего Северо-Кавказским округом внутренних войск, еще с десяток генералов, среди которых запомнил начальника военной контрразведки СКВО Минобороны Владимира Чернобылова, а также изгнанного Дудаевым министра внутренних дел Чечни Ваху Ибрагимова. Здесь же замглавы администрации края Александр Владимирович Коробейников. Ночью или на следующий день прибыл вице-премьер российского правительства Николай Егоров.

Идет накопление сил и средств. Ночью прилетают бойцы спецподразделений ФСБ и МВД, с ними генерал Зайцев. Проводятся бесконечные совещания. Царит неразбериха.

Часа в три ночи в кабинете Ляшенко, где расположился Оперативный штаб, слышу разговор на повышенных тонах Коробейникова по телефону с кем-то из бандитов. Перехватываю трубку и, представившись, договариваюсь о встрече на территории больницы.

А под утро узнаю, что в больнице уже побывал депутат Госдумы РФ, правозащитник Сергей Ковалев. О чем говорил он и с кем, не знаю до сих пор, но могу подтвердить: тогда из больницы Ковалев вернулся примерно с двумя десятками заложников, все - женщины с детьми.

    Какой к чёрту рапорт!  

На следующий день, часов в десять утра, вместе с бывшим министром внутренних дел Чечни Вахой Ибрагимовым заходим в больничный двор. Я в форме (в Ставрополе встречал министра), жара ужасная. Во дворе, в полусотне метров от основного здания, два чахлых деревца, под которыми столик и скамейка. Нас встречают несколько вооруженных чеченцев, один из них представляется Асламбеком (Абдулхаджиевым, убитым в августе 2002 года в ходе спецоперации правоохранительных органов), заместителем Басаева.

Начался тягучий разговор, в который постоянно пытался вклиниться Ибрагимов. В конце концов Асламбек грубо прервал его, заявив, что он вообще никто и чтобы заткнулся. Между ними началась ругань на чеченском языке. С трудом останавливаю перебранку, прошу Асламбека проводить меня к Басаеву. Заходим в здание больницы, за входной дверью - двое боевиков с гранатометами и пулеметом. Поднимаемся по лестнице на второй этаж. 

На площадке перед входной дверью в коридор на прогоревшем матрасе с автоматом на коленях сидит Басаев. Одна нога перевязана выше щиколотки. Молча протягиваю ему руку. Тот совершенно не реагирует, и только секунд через двадцать мы обмениваемся рукопожатием, про себя сразу отмечаю, что разговор состоится.

- Ты, генерал, кто такой и что хочешь?

Рассказываю. Идем с ним по коридору в ординаторскую, которую боевики избрали штабной комнатой. Здесь переговоры продолжились и длились часа полтора, но требования Басаев выдвинул сразу: немедленное прекращение боевых действий в Чечне, вывод федеральных войск с территории республики и предоставление ей независимости. По моей просьбе Басаев распоряжается отпустить пятерых заложников.

Идем по двору больницы на выход, я сзади. Одну из женщин под руки ведут двое мужчин в белых халатах, видно, санитары. У женщины, которую даже не ведут, а тащат, на спине огромная рваная рана - видно, как там пульсирует какой-то внутренний орган. 

Около здания райотдела собралось около двухсот местных жителей, женщины плачут. Все требуют освободить родственников, оказавшихся в заложниках. Здесь же около десятка казаков. Докладываю Ерину о результатах переговоров. Тот заставляет меня написать подробный рапорт. Сижу в отведенном мне кабинете, пишу. Постоянно идут доклады по рации, заходят с вопросами подчиненные, да какой тут в черту рапорт!

Снизу доносятся крики и плач, бегу туда. Вижу, что изолятор временного содержания до отказа забит мужчинами, женщинами и детьми - местными чеченцами. Оказывается, сюда притащили их казаки. Распоряжаюсь всех заложников в сопровождении экипажа ГАИ вывезти в сторону Чечни. Сколько их было человек, не помню, но мест в автобусе почти не было.

Тем временем на улице перед людьми выступает Жириновский. Хорошо запомнил, как он нахваливал программу ЛДПР и клялся освободить заложников. Послышалась ругань и свист, толпа стала напирать на оратора, после чего он вынужден был скрыться в здании РОВД. 

Поднимаюсь в кабинет начальника райотдела. Здесь, помимо прочих, сидят заместители главы администрации края Петр Марченко, Александр Шиянов, Виктор Шагинов. Зачем приехали, не понимаю. Перед ними бегает атаман терского казачества Петр Федосов и доказывает, что с этой бедой справятся только казаки, и никто более.

Заходит глава края Евгений Кузнецов. Выслушав мнения каждого, принимает решение выступить перед населением по местному телевидению и радио, но ближайшее место для вещания только в Пятигорске. Вместе с Коробейниковым кое-как отговариваем его обойтись без публичных заявлений, уж слишком много невыясненного.

Пока я был на переговорах на заседании Оперативного штаба, командующий Северо-Кавказским округом Министерства обороны Квашнин, как мне доложили, предложил скрытно подобраться к ограждению больницы, просверлить в нем дыры, через которые снайперы и ликвидируют боевиков.

Естественно, бредовая идея не прошла - члены штаба от такого предложения просто опешили. Дело в том, что у снайперских винтовок оптика навешивается на ствол. Какого же размера для этого надо было просверлить в бетонном заборе дыры, да еще скрытно?!

С Кривцовым едем в морг. О, что там творилось! Люди! Я в жизни многое видел, но такого ужаса - никогда!!!

    И «Жириновка» в придачу  

Возвращаемся, захожу в штабную комнату. Там сидит Жириновский и рассказывает о программе партии. Коля Кривцов с издевкой спрашивает: «А если я погибну, вы меня посмертно примите в члены ЛДПР?» Но Жириновский в голосе Кривцова, кажется, издевки совсем не чувствует. Он просиял и вручил Кривцову диск со своими речами и образом в полковничьих погонах на обложке, а с ним бутылку водки «Жириновка».

Из депутатов Госдумы РФ был в Буденновске и Анатолий Кашпировский, известный телевизионный целитель. Поначалу, помнится, пытался внушать что-то членам Оперативного штаба. Я говорю ему: ну что, мол, вы понимаете в военных делах, не мешайте людям, а если что-то и хотите сделать, так лучше сходите в больницу, договоритесь об освобождении заложников. И он пошел в больницу. Вернулся часа через два - один, бледный, мокрый и словно потерявший дар речи. Больше я его не встречал.

Утром 16 июня по поручению министра Ерина договариваюсь с Абдулхаджиевым о встрече. Переговоры состоялись около детского сада, расположенного неподалеку от больницы. С нашей стороны, помимо меня, пошли сам Ерин и мой зам Кривцов. Неподалеку Сергей Ореховский, оператор пресс-службы УВД. Министр с ходу начал напирать. Я пытаюсь смягчить тональность, но безуспешно. Абдулхаджиев выдвигает свои требования, которые ставят нас в тупик, нужно время подумать, и наша депутация покидает место переговоров ни с чем.

У РОВД встречаем людей, среди которых Ширвани, родной брат Басаева. Оказывается, Куликов по поручению Ерина вертолетом доставил его из Чечни в Буденновск, чтобы он повлиял на Шамиля, но тот и разговаривать не стал с ним, просто прогнал.

   

В этот же день в город прибыли несколько аксакалов и мулл из Ингушетии. Накануне я долго уговаривал президента республики Руслана Аушева лично приехать на переговоры с террористами, но он по непонятным для меня причинам ответил отказом, хотя своих людей прислал. Разговаривать с ними Басаев тоже не стал.

Через какое-то время вновь иду в больницу на переговоры. Сижу в ординаторской на стуле у окна, Басаев - на диване со сломанными передними ножками. Тут в комнатку вбегает один из боевиков и что-то непонятное кричит на чеченском. В этот момент из строящегося на территории больницы здания наш корпус начинают сильно обстреливать. Брызнули осколки стекла и штукатурки, засвистели пули. Вбежавший боевик крепким ударом сшибает меня со стула. Лежим с ним на полу чуть ли не в обнимку, боковым зрением вижу, что ему рассекло щеку, обильно струится кровь.

Кричу по рации о немедленном прекращении огня, но там никто не отвечает. Переползаю в противоположную сторону комнаты, где стоит городской телефон. Набираю номер Коробейникова, ору матом: вы что там, с ума посходили?! Слышу, как Александр Владимирович, в свою очередь, кому-то тоже орет о прекращении огня. Через минуту стрельба прекращается. Покурил, успокоился, пришел в состояние равновесия, разговор возобновляется.

Тут раздается телефонный звонок. Беру трубку, слышу: «Это председатель правительства Российской Федерации Черномырдин. С кем говорю?» Докладываю. Передаю трубку Басаеву. Их разговор длился достаточно долго, и нужно отдать должное Виктору Степановичу, который четко и в то же время дипломатично изложил позицию государства по сложившейся ситуации и возможные пути выхода из нее.

После этого Басаев сказал, что ему нужно обдумать разговор с премьером, и я покинул здание больницы.

    Журналисты бродили сами по себе   

Снова собираем совещание, на этот раз - совсем по иному случаю. Находившийся в бронетранспортере солдат по небрежности нажал на курок пулемета - погибла журналистка. Да что же это такое, вот и по нашей вине погиб человек! Тут только обращаем внимание на журналистов, которые съехались в Буденновск для освещения ситуации, но бродили сами по себе, добывая информацию, кто как мог.

Предлагаю выделить офицера штаба, который бы регулярно выдавал журналистам информацию, чтобы они не подставляли себя под пули. Активно меня поддержал Коробейников, однако единого решения по порядку взаимодействия со СМИ принято так и не было. Никто так и не понял тогда, что страна ждет из Буденновска новостей - полных и правдивых.

Вновь иду в больницу. Уже темно. С удивлением вижу, что в ординаторской помимо Басаева и его людей находится двое гражданских лиц: молодая женщина, мне кажется, это была Юлия Калинина, корреспондент «Московского комсомольца», и Андрей Бабицкий, сотрудник «Радио свобода». Каким образом они проникли в больницу?! Во всяком случае, не через зону ответственности бойцов ОМОНа и СОБРа краевого УВД, расположившихся на территории детского сада.

По команде Басаева двое боевиков заносят в комнату компактную дизельную установку японского производства. На окна повесили одеяла, в ординаторской загорается свет и включается телевизор. Вот откуда они, оказывается, все новости знают. Заходит женщина в военной полевой форме, в тяжелых ботинках и с автоматом на плече. На лице маска, видны лишь миндалевидные глаза, брови и лоб. Сразу отмечаю, что родом она из Средней Азии. На этот раз обсуждаем с Басаевым подвоз в больницу воды и продуктов.

Возвращаюсь в райотдел. По коридору, еле волоча ноги, в домашних тапочках, с распущенным офицерским ремнем и висящим заметно ниже пояса пистолетом, бредет майор милиции, начальник штаба Буденновского РОВД Лариса Пантелеева. Она отвечала за ведение журнала боевых действий. Поистине героическая женщина! Как выдерживала она колоссальные нагрузки всех этих дней, не понимаю.

Случайно узнаю, что у нее сильно болеет маленький ребенок. Почти силком под охраной отправляю ее домой, но часа через три она возвращается в райотдел: «С малышом управляется муж». К слову, супруг ее - бывший замминистра внутренних дел ЧИАССР по следствию. Там же до прихода к власти Дудаева работала и сама Лариса, потом муж отправил ее с ребенком в Буденновск, а сам остался в Грозном.

Года три-четыре они так и жили, общаясь по телефону. Ныне Лариса полковник, живет в Москве, когда последний раз созванивались с ней, трудилась в правовом департаменте МВД России.

    «А ты бы как поступил, генерал?»  

Запомнился священнослужитель местной армянской церкви. С самого начала и все последующие дни он денно и нощно находился с народом, успокаивал, уговаривал не впадать в отчаяние, не поддаваться злобе, не отвечать агрессией на агрессию. Я видел немало людей, которые по своей инициативе и безвозмездно подвозили бойцам продукты и воду, в полное наше распоряжение отдавали машины, напрашивались на выполнение поручений штаба.

В полночь с 17 на 18 июня меня вызвали к Виктору Ерину. За столом уже сидят все должностные лица Оперативного штаба. Министр объявляет, что принято решение о штурме больницы.

Тут стоит сказать, что все эти дни через архитектора города и руководителей коммунального хозяйства администрации я пытался добыть схему здания больницы, занятого боевиками, но тщетно - найти ее не смогли. Тогда разыскали и расспросили десятки местных сантехников, слесарей, механиков - всех, кто мог бы подсказать, как безопасно подобраться к больнице. Но и эти действия ничего не дали, слабых мест в охране больницы не нашли. Значит, остается штурм. К четырем утра прошли доклады ответственных за направления. 

Я, Кривцов, Ляшенко, еще кто-то забрались на крышу райотдела. Ближе к пяти утра началась канонада, больница напоминала сплошное красно-желтое зарево. Часа через полтора-два стрельба стихла, но затем возобновилась вновь.

Потом уже мне стало известно, что штурм больницы был назначен на четыре часа утра, но альфовцы начали переговариваться по радиостанциям, время штурма отодвинули. Эффект внезапности не сработал, боевики ответили огнем: погибли альфовцы и заложники, немало было и раненых.

Ближе к вечеру 18 июня вновь иду в больницу. Иду и буквально трясусь за тех, кого боевики взяли в заложники. По просьбе Басаева прихватил блок сигарет. Захожу в ординаторскую, сразу отмечаю в настроении боевиков нескрываемую злобу. Тут уже сидят несколько журналистов и трое депутатов Госдумы РФ: Ковалев, Борщев и еще кто-то. Басаев бросает первую фразу: «Ну что, генерал, чего добился? Иди, посмотри, сколько из-за ваших идиотов погибло гражданских!»

Подсаживаюсь к Басаеву на диван, и начинаем обговаривать его отход из Буденновска. Несколько раз в разговор вмешивается Сергей Ковалев, предлагая для обеспечения безопасного выезда себя и своих коллег-депутатов, журналистов, в том числе иностранных. Басаев жестко диктует условия: предоставить столько-то автобусов, в том числе без сидений, для раненых, а также рефрижератор-холодильник для перевозки убитых. А в заложники он возьмет не только депутатов и журналистов, но еще медперсонал и больных.

Долго обговариваем маршрут следования колонны в сторону Чечни, ее сопровождение экипажами ГАИ. Кто-то из депутатов написал эти требования на листке бумаги. До сих пор помню каллиграфический почерк и грамотное изложение. Замечаю, что Басаев от усталости и бессонницы явно «плывет», да и сам я в таком же состоянии, все эти дни не спал. Потом мне рассказали, как я, вернувшись с переговоров, на автопилоте пришел в кабинет начальника РОВД, где располагались низшие по должности члены Оперативного штаба, и, не обращая ни на кого внимания, разделся до трусов, уселся в кресло и отключился.

Было очевидно: Басаев держится на пределе. На очередной встрече с ним спрашиваю: «Шамиль! Зачем ты сделал это? Сколько горя принес и краю, и Чечне, и семьям тех, кто пошел с тобой!»

Ответ следует незамедлительно: «Мои мужчины знали, на что идут. Все они и я когда-то умрем. Теперь знаем, за что! Ты, генерал, как поступил бы, если бы пришли в твой дом, убили жену и детей, а?!»

Наверное, я неподготовленный переговорщик, но ответа тогда не нашел.

Басаев требует подвезти в больницу продукты и больше минеральной воды. По рации даю команду Кривцову. Через какое-то время тот докладывает мне, что заслон из внутренних войск не пропускает автомашину с водой и продуктами: им такой команды не поступало. Я начинаю нервничать: «Коля, ты же такой здоровый и дерзкий! Не знаешь, что делать?!» Через полчаса машина остановилась у больничных дверей.

    «Добровольцы» в банду Басаева  

Неподалеку от больницы меня встречает разъяренная толпа из местных жителей человек в четыреста. Люди хотят знать, сколько погибло из заложников при штурме больницы. Откровенно говоря, думал, меня разнесут в клочья.

Докладываю Ерину и другим членам Оперативного штаба о результатах своей очередной «ходки» в больницу. Первая реакция со стороны министра: «Это ты пропустил машину с водой и харчами? С тебя и твоего зама погоны сниму за это!»

Всю ночь занимаемся расчетом сил и средств, подготовкой автобусов, водителей, инструктажем и приведением в готовность райотделов милиции, согласованного с Басаевым маршрута отхода автоколонны в Чечню.

19 июня, часов в пять утра, захожу к Ерину, докладываю о готовности автоколонны. Вместе со мной глава администрации Буденновского района Павел Коваленко. Обговариваем детали, и вдруг министр резко меняет тему разговора и вручает мне пачку отпечатанных листов со словами: «Каждый из заложников, кто поедет с боевиками, должен заполнить эту бумагу и непременно расписаться».

Читаю: «Я (фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес проживания) даю настоящую подписку в том, что добровольно вступаю в банду Басаева и осознаю, что несу за это предусмотренную российским законодательством уголовную ответственность. Подпись».

Я ошалел! До сих пор не знаю, кому могла прийти эта дикая и подлая мысль и как удалось ее втемяшить в голову Ерина! Категорически отказываюсь брать бумажки, но на выходе из РОВД министр догоняет меня и буквально засовывает их мне в карман. Уже на улице я их выкинул.

К больнице подошли автобусы и рефрижератор. Абдулхаджиев вместе с другими боевиками взялись тщательно их досматривать. «Ты что, - говорю, - думаешь, что вместе с вами мы и заложников взорвем?» Молчит. Из больницы начинают выводить людей. Мы с Павлом Даниловичем Коваленко стоим в коридоре рядом с ординаторской. Один из боевиков, сопровождающий заложников, сильно бьет его прикладом автомата: «А ну в сторону!» Коваленко вдруг говорит: «Я еду с ними! Иначе меня люди не поймут. И зять мой тоже в заложниках». Что я мог на это сказать?..

Вновь последовала задержка, боевики недосчитались одного своего человека. Решили и этот вопрос. Выходим вместе с Басаевым во двор больницы, лезу в автобус. Тот оттаскивает меня назад: «Нам незваные гости в Чечне не нужны!»

Колонна медленно выезжает из больницы в город. Сопровождаю ее до ворот пешком, захожу на территорию детского сада. Меня встречают понурые собровцы. Там же на табуретке в углу здания сидит бледный до синевы первый замминистра МВД РФ Михаил Егоров, шмалит «Беломорканал».

    «А лично тебе, Виктор, - спасибо!»  

В райотделе пугающая тишина. Поднимаюсь в кабинет к министру Ерину. Обычно в помещении много людей, а тут только он и его помощник. Окна зашторены, полумрак. Ерин сидит в кресле, курит. Молчание. Испытывающе смотрим друг на друга, наконец Ерин произносит: «Ну что, Виктор, просрали?.. А лично тебе - спасибо!»

После этого последовали еще беспокойные сутки, в течение которых отряд Басаева ехал в Чечню по территории края. Хронология событий и действий за 19 июня подробно отражена в журнале боевых действий. Переговоры с террористами велись постоянно, они то и дело меняли требования и маршрут следования.

Из Буденновска в Ставрополь попал я еще через сутки, когда захваченные Басаевым заложники возвратились домой. Подводим итоги. По разным сведениям, число погибших при нападении отряда на город составило от 134 до 147 человек, раненых - до 445. Среди них 18 убитых и 23 раненых моих подчиненных. Вечная память им!

А дальше последовали отставки. Своих постов лишились вице-премьер Егоров, министр Ерин, его зам Егоров, директор ФСБ Степашин и многие другие. После этого разбирательства опустились на уровень края. Кажется, 21 июня в Буденновск прилетел Олег Лобов, секретарь Совета безопасности России, лицо, особо приближенное к Борису Ельцину. Со мной беседа состоялась в маленькой комнатке штаба вертолетного полка, расположенного на окраине города. Скажу сразу: поставленную задачу устроить разгон секретарь Совбеза выполнил.

Первый вопрос: «Почему не были приняты исчерпывающие меры по предупреждению террористического акта?» Пытаюсь объясниться, но Лобов резко перебивает меня очередным вопросом. Весь разговор длится минут пять-семь, после чего Лобов объявляет: «Все понятно. Свободны!»

Но эта встреча была лишь прелюдией к последующим разборкам. Если не ошибаюсь, 29 июня министром внутренних дел России был назначен Анатолий Куликов. Уже на следующий день мне позвонили из штаба МВД, сообщили, что через неделю по событиям в Буденновске состоится заседание коллегии министерства и чтобы я серьезно готовился.

Заседание коллегии состоялось 8 июля в присутствии Виктора Черномырдина, Анатолия Чубайса (от правительства), а также генпрокурора, начальника Генштаба Минобороны, директора ФСБ и других руководителей силовых органов.

Куликов делает пространное вступление, после которого приглашает на трибуну меня. Тишина в зале гробовая. Слышу, как жужжит муха. Духота неимоверная, я в кителе. Ощущаю, что по спине сбегают струйки холодного пота. Во время доклада министр перебивает меня раз, другой, третий, затем обрывает: «Заканчивайте. Свой десятиминутный лимит вы исчерпали». Не выдерживаю: «Товарищ министр! То, что случилось в Буденновске, не поддается никакому регламенту!» Выступал еще минут двадцать.

Впервые за время работы на высоких должностях в Москву со мной поехал сопровождающий - начальник штаба Геннадий Страшко. Прибыли загодя, остановились в гостинице «Комета». Подготовленный вариант выступления на коллегии мне не понравился. Составил вопросник, позвонил в УВД, запросил дополнительную статистику. За ночь перед коллегией написал новый доклад. Потому уже руководители штаба МВД пытались забрать у меня его, но я не отдал. Вот они, те самые листки доклада, уже пожелтевшие от времени, лежат сейчас передо мною.

Не стану приводить весь текст выступления, остановлюсь на главном.

    «Ответственности с себя не снимаю»  

«Товарищи! Нет оправдания подонкам, виновникам жуткой трагедии в Буденновске. Какими бы политическими мотивами они ни оправдывали содеянное, возмездие должно последовать, и как можно скорее.

Уже определена степень вины и приняты решения в отношении ряда руководителей государственных органов, не обеспечивших предупреждение и пресечение этой крупномасштабной террористической акции. Справедливыми будут выводы и этой коллегии по должностным лицам милицейской системы. Как начальник одного из самых крупных УВД Российской Федерации, понимаю всю полноту своей личной ответственности.

Однако никто не может дать гарантий, что такое не повторится, ведь заявления того же Басаева нельзя считать блефом. А потому главной нашей задачей считаю выработку первостепенных и на перспективу мер, чтобы не допустить подобного, чтобы с большим эффектом противостоять бандформированиям.

Надо сказать, что УВД края все эти годы внимательно отслеживало происходящие в Чечне процессы и реагировало на них. Поднимите наши многочисленные докладные и предложения в самые различные инстанции. Кроме того, на решение задач укрепления правопорядка и безопасности было направлено около тридцати постановлений главы администрации и думы края, принятых за последнее время.

Особое внимание уделялось милицейским отделам, граничащим с республиками Северного Кавказа. Их численность увеличилась на 60-90 процентов, в зависимости от района. Значительно укрепилась материально-техническая база РОВД. За это время были созданы пять поселковых отделений милиции, шесть передвижных групп, играющих роль своеобразных милицейских погранзастав. На основных автомагистралях, в основном на административной границе с республиками, обустроено девять контрольных постов милиции.

По нашей инициативе в 1993-1994 годах в юго-восточной зоне края были дислоцированы два оперативных полка и четыре специализированных милицейских батальона внутренних войск, которым администрация края безвозмездно передала помещения, решает по мере возможностей вопросы обеспечения военнослужащих продовольствием, ГСМ, жильем.

Только за истекший год спецподразделениями и сотрудниками других служб УВД во взаимодействии с территориальными органами внутренних дел, ФСБ на местах проведено 117 профилактических отработок городов и районов. Это не считая выполнения указаний МВД России по спецоперациям. В целом личный состав в течение 1994-го и начала 1995 года свыше 20 процентов рабочего времени находился в состоянии усиленного режима несения службы.

  Мир ценой больших жертв  

В Чечне более полугода под прикрытием работает ряд сотрудников УОП при УВД Ставропольского края. С их участием в республике освобождены 14 военнопленных, захвачен и передан по назначению беспилотный самолет воздушной разведки, средства космической связи стоимостью более 100 тысяч долларов, изъят 171 ствол нарезного оружия, 4 гранатомета, почти 300 гранат, около 58 тысяч патронов, получены важные сведения в интересах федеральных структур.

В течение полугодия найден почти каждый четвертый житель Чечни из 161, которые объявлены в розыск за преступления на территории края и боевые действия в самой республике. Во всех 35 городах и районах Ставрополья проведены оперативно-профилактические мероприятия. Отработаны 954 населенных пункта, 120 гостиниц, 368 общежитий, 875 ферм и кошар, 2,5 тысячи семей, проживающих в крае. К ответственности за нарушение паспортного режима привлечено более 800 человек.

За полугодие в крае изъято 211 единиц нарезного оружия, 33 гранатомета, 35 автоматов, 11 огнеметов, почти 460 гранат, 45 тысяч единиц боеприпасов.

Эти и другие меры, в том числе с использованием бронетехники, в обстановке сложных межнациональных вооруженных конфликтов на Северном Кавказе, а также в условиях прибывших в край за последние полтора года 90 тысяч беженцев позволили удерживать ситуацию под контролем. На Ставрополье отмечается снижение преступности практически по всем видам, улучшается раскрываемость. Это реальность, и дается она нам нелегко.

За 1993-1995 годы при исполнении служебных обязанностей погибли 24 наших сотрудника, ранен 121. Это без событий в Буденновске. Назовите еще регион, где людские потери были бы столь ощутимы.

За образцовое выполнение служебных обязанностей 170 человек получили государственные награды, из них 27 - ордена, а 148 - звание досрочно или сверх «потолка».

Десятого июня в обстановке высокого духовного подъема сотрудники УВД и гости отметили 75-летие со дня образования ставропольской милиции. А через четыре дня грянула беда в Буденновске. Беда огромная. Она напрочь перечеркнула многое из сделанного нами. Как такое вообще могло произойти в России?..

  Куда смотрела разведка?  

Думаю, что первопричина кроется в политическом аспекте. Об этом известно всем, об этом открыто заявили и принимают меры высшие руководители нашего государства. Однако я пытаюсь найти ответ на другие вопросы.

Почему ФСБ, Главному разведывательному управлению Минобороны, МВД России, таким мощным структурам, располагающим огромным разведывательным потенциалом, не было известно о намечающейся акции? Почему боевики Басаева беспрепятственно прошли сотни километров через наводненную войсками и спецподразделениями Чечню, затем миновали Дагестан? Почему корреспонденты свободно берут интервью у Дудаева и Басаева, а силовые структуры при наличии санкций на арест этих лиц не могут захватить их?

Около 110 километров колонна с бандитами прошла по территории Ставропольского края. Приказом МВД РФ два заместителя начальника УВД края и начальник Буденновского РОВД отстранены от занимаемых должностей. Мною из органов внутренних дел уволены восемь сотрудников Затеречного КПМ, шестеро привлечены к строгой дисциплинарной ответственности, а начальники Нефтекумского и Левокумского РОВД отстранены от занимаемых должностей.

Между тем я должен коснуться еще одной темы. Только каждая 21-я из частей, дислоцированных в крае, боеспособна. Остальные оружием обеспечены значительно ниже табеля. Мы неоднократно с 1994 года, в том числе с привлечением главы администрации края, обращались к министру обороны Павлу Грачеву с просьбой о наведении порядка по маршрутам следования воинских колонн. Решений не последовало.

Результат такой: только за последние три месяца за незаконную перевозку оружия и боеприпасов задержано 16 военнослужащих Министерства обороны. При задержании в ряде случаев применялось оружие. Могу перечислить многие факты преступлений и правонарушений со стороны возвращающейся из Чечни военной публики.

Оказались несостоятельными надежды края и на внутренние войска. Дислоцированные в крае оперативные полки и милицейские батальоны в Осетии, Ингушетии, Чечне никакого участия в охране общественного порядка в регионе, как предполагалось, не принимают. Ваши указания, товарищ министр, о направлении два раза в неделю в распоряжение УВД Ставропольского края вертолетов для ведения воздушной разведки на границе не выполнялись и не выполняются.

Сколько раз я просил о выделении бронетехники! Я знаю, что сегодня кто-то будет говорить о том, что у нас ее имеется сверх положенного табеля. На это могу ответить, что я, к сожалению, не знаю, кто нам волоком притащил эти машины еще в 1991 году. Из 19 единиц не техники даже, а, по сути, металлолома мы смогли собрать только четыре.

Очень сложное финансовое состояние УВД. Несвоевременно рассчитываемся по зарплате. За несколько месяцев задолжали личному составу за продовольственный паек. Ныне можем одеть лишь девять милиционеров из ста. Почти 1,5 млрд. рублей обязаны отдать семьям погибших и раненых при исполнении служебных обязанностей. Общая сумма задолженности УВД перед сотрудниками составляет почти 24 млрд. рублей».

  «Ты так нас всех обвинишь!»  

В конце выступления я снова вернулся к главному вопросу, на который и сегодня-то никто не может дать внятного ответа: почему все разведывательные структуры не знали о планах Басаева, почему эти вооруженные до зубов нелюди прошли незамеченными через десятки КПП, засад и заслонов?!

Тут же последовала реплика Анатолия Куликова: «Ты так нас всех обвинишь! Лучше доложи, почему у тебя наряды, несущие службу, не были вооружены автоматами?»

 

Докладываю: согласно табелю, в Буденновском РОВД численностью более 230 человек помимо пистолетов на вооружении имелось всего два ручных пулемета, одна снайперская винтовка и 12 автоматов.

Этим оружием всех заступающих на службу не обеспечишь. Не вооружать же нам было отдел за счет оружия, изъятого у боевиков в Чечне?

На этом коллегия закончилась, публика потянулась на выход. Первый замминистра Евгений Абрамов берет меня под руку и ведет в свой кабинет. Подошел Куликов и кто-то еще, уж не помню. Сидим за столом, чуть-чуть выпиваем по коньяку.

Все как один мне сострадают и одновременно уговаривают, чтобы я написал рапорт об увольнении. Категорически отказываюсь, говорю, что если и сделаю это, то позже.

Примерно через неделю замминистра Абрамов прилетает в Ставрополь на большое совещание с оперативно-начальствующим составом УВД края. Благодарит личный состав за действия во время буденновских событий, нескольким руководителям объявляет о поощрениях. Честное слово, я чуть было не прослезился!

Проходит дней пять. В Ставрополь прибывает комиссия МВД РФ, возглавляемая Петровым (он был назначен на место отправленного в отставку Егорова), и проводит проверку аппарата УВД, его подразделений, в том числе Буденновского.

Мне докладывают, что в Буденновске члены комиссии уговаривают местных коммерсантов писать заявления о том, что Медведицков брал или вымогал у них деньги.

Стало понятно: либо пишу рапорт на увольнение, либо затерзают проверками, от чего пострадают подчиненные. Втайне от всех переправляю в МВД рапорт об увольнении.

Начинается брожение среди личного состава. В кабинет ко мне заходит Алексей Лубянко, один из замов: «Народ готов, будем во всех подразделениях проводить в вашу поддержку офицерские собрания!» Говорю ему и остальным, что делать этого не надо, будет хуже для всех.

Одновременно с этим дума края направляет на имя Куликова обращение с просьбой оставить меня в должности, однако ответа не последовало.

Большую кампанию в мою защиту развернули журналисты, в том числе центральных СМИ, но и их старания прошли без внимания столичных руководителей.

Глава администрации края Кузнецов к этому времени был уже отстранен от занимаемой должности, а исполняющий обязанности губернатора Марченко отмолчался.

    «Слова мои сбылись через два года…»  

В первых числах августа звонит Куликов: «Завтра прилетаю. Зачем, сам понимаешь!» Встречаю спецборт в аэропорту Ставрополя. У меня в кабинете попили чаю, министр встал, поднялся и я. Однако в зал заседаний Куликов меня не пустил, хотя я и заверил, что личный состав мною управляем и «бузы» не поднимет.

А дней через десять руководящий состав проводил меня на пенсию. Было сказано немало теплых, сердечных слов. Сказал и я: «Не говорю «прощайте…» Слова мои сбылись через два с небольшим года с уходом Анатолия Куликова с поста министра внутренних дел РФ. Я был назначен на должность руководителя Управления МВД РФ по Северному Кавказу, в которой прослужил до 2000 года.

Лишь через год после трагических для буденновцев событий в город прибыл Ельцин (тогда кандидат в президенты на очередной срок) с указом о награждении погибших и раненых ставропольских милиционеров. Спасибо, конечно.

Великий человек - замполит Буденновского райотдела милиции Виктор Гордявый. Это по его проекту около здания РОВД воздвигнут памятник погибшим сотрудникам милиции. Из-за пережитого ушел на пенсию, продал дом и переехал в другой город.

И последнее. Восемь милиционеров Затеречного КПМ, пропустивших басаевцев, были осуждены. Им вменили халатное отношение к исполнению своих обязанностей. А я вот при наличии огромного многолетнего опыта до сих пор не уверен, проверил бы я те тентованные «КамАЗы» с «Грузом 200», в которых сидели боевики.

  Виктор МЕДВЕДИЦКОВ, бывший начальник краевого УВД, генерал-лейтенант милиции        
 
По теме
26 марта 2024 года по результатам проведения итогового этапа смотра-конкурса научно-инновационных проектов «Инновационный потенциал университетской молодежи»,
В Ставрополе мужчина обвиняется в причинении смерти по неосторожности - СУ СК РФ В следственном отделе по Промышленному району города Ставрополь следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Ставропольскому краю завершено расследование уголовного дела в отношении мужчины.
СУ СК РФ
В 2024 году планируется более 1500 выездов медицинских бригад в отдалённые территории Ставропольского края в рамках регионального проекта «За здоровье» - ТФОМС СК На Ставрополье продолжается практика выездов медицинских бригад в отдалённые территории края в рамках регионального проекта «За здоровье», инициированного Губернатором Владимиром Владимировым.
ТФОМС СК
Поделились опытом - Краевая больница 24 марта 2024 года сотрудники Ставропольской краевой клинической больницы приняли участие в конференции с медицинской общественностью Пятигорска,
Краевая больница
Поэты и писатели земли Ставропольской - ЦБС города Лермонтова Кавказская земля подарила миру  своих замечательных деятелей культуры. Не только в нашем крае, но и за его пределами известны имена ставропольских писателей и поэтов.
ЦБС города Лермонтова
Едины мы душой — 2024 - КПРФ В Ставропольской краевой детской библиотеке им. А.Е. Екимцева состоялся городской фестиваль авторской песни и поэзии «Едины мы душой-2024» с участниками из ЛНР.
КПРФ